7. Мьянма.
Мьянма — бестолковая страна. Главные достопримечательности — пагоды и храмы, часто позолоченные, из-за чего очень часто используется приставка «shwe» («шве» или «шуэ»), что значит «золотой». Туристы ездят в Янгон, где есть пагоды Суле и Шведагон. Ещё в Кьякто, где есть позолоченный камень с маленькой пагодой сверху. Мандалай — холм с пагодами и кремль с дворцом и пагодами. Озеро Инле — плавучие огороды, рыбаки и пагоды. Город Кало рядом с Инле — треки, племя Палаун и пагоды. Баган — четыре тыщи пагод зараз. Без пагод только две достопримечательности — Гималаи и виадук в Гоктейке. В Гималаи, где всё-таки есть пагоды, бирмачи просто не пускают туристов. Виадук строили американцы, которые потратили выданные деньги именно на виадук, без пагод. Впечатления от страны двойственные, самые сильные — это сидеть и наливаться ядовитыми чувствами по причине раздолбайской страны, раздолбаев-жителей и прочего раздолбайства.
Страна совершенно не приспособлена для передвижений, как в плане дорог, так и транспорта. И это сочетается с огромным желанием бирмачей передвигаться самим и, что самое скверное, передвигать свои грузы. Грань между грузовым и пассажирским транспортом стирается бирмачами очень рьяно, при помощи газосварки и железяк, а что не удаётся поправить такими методами, правится на месте путём упихивания, навешивания, цепляния и облепливания.
Движение на дорогах правостороннее, но основная часть автопарка старые японские праворульки. Ещё в колхозах есть огромное количество дизельных уродцев, которые я сначала принял за местные самоделки. Оказалось, это грузовички-чайнамейд – огромный кузов, маленький тракторный дизель наружу и между ними кабина из жести. Дизель чадит, как пароход, и оглушительно тарахтит, даром что маленький.
Городской общественный транспорт тоже праворульный, но двери автобусов с левой стороны заварены, иногда просто крест-накрест, и проделаны новые с правой стороны, открываемые вручную. Экипаж состоит из двух контролёров и двух водил – один водила рулит, а другой сидит слева, смотрит по сторонам и говорит, как ехать. Междугородний транспорт разношёрстный, разномастный и с ним раз на раз не приходится. Руль по большей части тоже с правой стороны, внутреннее обустройство по большей части оставляется без изменений, но иногда бывает изнасиловано.
Ничьё время абсолютно не ценится. Такое ощущение, что страна живёт под девизами «Ничего, подождут» и «Ничего, подождём». Вполне обычна ситуация, когда груз перегружается из одного грузовика в другой прямо на дороге. Остальные как могут объезжают по обочине или стоят и ждут.
В названия гостиниц любят вставлять цыфру 2 на конце: MotherlandInn2, Yoma Hotel 2 и тд. В гостиницах надо платить долларами, но во всех остальных местах кьятами. В гостинице обменный курс 700 кьят за доллар, у менял был 780, хотя потом подрос. Банкомат видел только один, но местный, без волшебных слов типа Visa, MasterCard или Maestro, так что единственный источник вашего благополучия это наличные доллары. Их надо менять у менял, которые трепетно относятся к их состоянию. Отказались брать у меня сотню с небольшой царапинкой, которую я и не замечал.
В Мьянме свой собственный алфавит, буковки круглые и на грузинские немного похожи. Есть буковка *песик*, которая, кажется, означает цифру 9. Однако всё, что нужно, дублируется латинскими буквами. Многие знают английский, но с жутким акцентом. Акцент часто усугубляется засунутым в рот и давшим по мозгам бетелем.
Бетель занимает особое место в жизни бирмачей. Его жуют, некоторые всё время, постоянно сплёвывая огромные массы красной слюны, что вызывает отвращение. В автобусах выдают специальные пакетики для слюны (блин, щас вырвет). Состояние зубов подсевших на бетель также напрочь убивает желание его попробовать.
Население имеет непонятную страсть к нацистской символике. Мотоциклетные шлемы часто стилизованы под армейские каски вермахта с орлом и свастикой.
Мужчины ходят в юбках, которые постоянно развязываются. Мужчины их лениво подхватывают и снова завязывают большим узлом. Женщины с утра мажут лицо жёлтой пастой из сандалового дерева, что призвано спасать кожу от солнца. Иногда выводят ей на лице какие-то рисунки. К обеду паста большей частью отваливается.
Религия – буддизм, хотя попадаются и мусульмане, которые тоже ходят в юбках. В магазинах электроники часто продают электронные нимбы для святых, работающие по принципу ёлочной гирлянды. По утрам по телевизору идут наизаунывнейшие молебны с прямой трансляцией святых мест. Часто в храмах организована такая трансляция какой-нибудь особо святой местной статуи. На экране просто статичное изображение сидящего или лежащего Будды, которое с успехом могло бы быть заменено фотографией. Но вот ведь, поставили камеру, телевизор и ведут трансляцию.
В храмах и просто на улице кучи ящиков для пожертвований, но и они не вмещают всех подаяний. Часто статуи завалены деньгами. Некоторые статуи огорожены стеклом, так деньги в щёлки просовывают. Почти всегда вокруг храмов бурлит торговля, иногда просачиваясь вовнутрь.
Международная общественность считает, что у власти в Мьянме стоит гнусный режим и объявила стране официальное эмбарго. Гнусностей в Мьянме действительно мной замечено много, но от властей ни одной. По всей стране и особенно в Янгоне тоннами продают календари и плакаты с фотографиями диссидентки Аун Сан Су Чжи и её папаши, которые изображены в разных возрастах и позах. Часто можно видеть солдат с оружием, жующих бетель и радостно кричащих что-то гнилым ртом. Но в той же Джакарте солдат с оружием намного больше, но эмбарго там никто не объявляет.
7.1 Янгон.
Такси привезло меня на улицу 33, дом 188, гостиница «Beauty Land 2». Её нет в путеводителе, поэтому была надежда заселиться сразу с улицы. Оправдание ожиданий было дороговато – восемнадцать долларов. Правда, это был номер с окном, отличной ванной комнатой, спутниковым телевизором, кондиционером и завтраком.
Когда вышел погулять по Янгону уже стемнело. Прямо по выходе из гостиницы столкнулся с немецкой парой (парень белый, а девушка была негрой). Искали, блин, гостиницу! Опять, как в Джокьякарте, повёл их в мою гостиницу и опять оказалось, что я взял последний номер. Афро-немцы отправились на поиски дальше, а я побродил вокруг. Добродил до пагоды Суле. Вокруг неё расположена автостанция, блинчики пекут. А у меня ни копейки местных денег!
Наутро за завтраком состоялась познавательная беседа.
Знаете, что такое «ес» по-английски? А вот и не угадали. Даю корректировку: слово из категории «еда». Никак? Или кто-то угадал? Вот пример из жизни, повторявшийся во многих гостиницах.
Подходит гарсон, спрашивает:
-Кофи ор ти?
-Ти, – отвечаю.
-Ес?
-Ес, ти.
-Ес?
-What “yes”?
-Ес?
Я начинаю тупо неврубать, что ему надо. После жестов и междометий с обеих сторон выясняется, что имеются в виду куриные яйца (eggs).
-Эггс? – спрашиваю.
-Ес, – кивает головой, – ес!
-Омлит.
И после этого у них хватает наглости обижаться. Недоумевают:
-Эр ю фром?
-Оксфорд, – отвечаю.
После завтрака отправился на поиски обменных пунктов и автобусных билетов. Все обменники из путеводителя отсутствуют, местные разводят руками и говорят «closed». Факультативно нашёл армянскую(!!!) церковь имени Иоанна-крестителя. По дороге на всякий случай зашёл в гест Tokio и там надоумили идти на местный колхозный рынок, где и наменял двести баксов по 780 кьят за доллар. Кстати, это мало, курс упал.
Дальше двинул прямиком на железнодорожный вокзал, вернее, на привокзальную площадь, где автобусные кассы. Там купил билетик за пятнадцать тыщ до Кало на три часа. Причём обещали бесплатный подвоз до автовокзала, что очень хорошо, так как автовокзал расположен далеко, рядом с аэродромом. Просили прийти для этого пораньше, к часу. За оставшееся время пошатался немного по городу. Встретил паренька в чёрной футболке с фашистским флагом.
7.2 Янгон – Кало.
Ожидая трансфера до автовокзала, погулял по привокзальной площади и самому вокзалу. Железнодорожный вокзал грязноватый, обшарпанный, со старыми амбициозными люстрами. Наверное, английское наследие.
Военные грузовики привезли призывников, которые шумно и нехотя выгружались. Призыву в Мьянме все возрасты покорны, были мужички предпенсионного возраста. Офицерские жёны грустно прощались с ухмыляющимися мужьями.
Когда подъехал пикап до автовокзала, его сначала утрамбовали мешками и пакетами. После этого разрешили сесть пассажирам. Доехали шустро. Междугородний автобус оказался нормальный, допустимой убитости, с телевизором, по которому показывали местный комедийный сериал. Смешные ситуации в сериале были типа: муж с женой проснулись, кто-то из них описался и они выясняют, кто. Или служащий пришёл на работу, а у него сзади штаны разошлись, все вслед хихикают. Как ни странно, даже понравилось, так как языковой барьер при таком сюжете незаметен, а публика вокруг смеялась заразительно и душевно.
По дороге останавливались перекусить. В одном крутом ресторане официантка плохо понимала меня и я просто ткнул в китайца, пожиравшего лапшу с курицей. Но за две тыщи мне принесли всё, на что они были способны – и лапшу с курицей, и супчик в котелке, и несколько тарелок разнообразных овощей, и кукурузы, и трав-приправ, и ещё каких-то сушёных тараканов. И ещё несколько человек стояли рядом, супчик подливали по мере надобности. Всё сожрать не получилось, что со мной бывает редко. Тараканов взял с собой.
Посреди ночи остановились в каком-то городе и вдруг выяснилось, что Кало уже проехали. Пришлось закатывать скандал и мне нашли мотобайк.
И это был самый незабываемый мотобайк в моей жизни. Через пару минут я так закоченел, что пришлось тормозить и одевать всё длиннорукавное и длинноштанное. Дорога отвратительная. В автобусе не так ощущалось, а на мопеде водила рулил как мог и всё равно по колдо<...>бинам попадал. При этом серпантин немыслимый, темно хоть глаз выколи, навстречу грузовики фарами слепят, а сверху луна и звёзды. Причём звёзды полностью равнодушны, а низкая луна своим жёлтым видом как бы говорит: «Ну и дурак же ты, братец!»
Байкер знал гостиницу «Golden Lilly», там и поселился. В гостинице оказался горячий душ. Простоял под ним минут двадцать. Шесть долларов номер, приличный, на кровати два одеяла и покрывало. По утрам и вечерам в Кало идёт пар изо рта, ночью вообще дубак. Горы!
7.3 Озеро Инле.
Наутро паренёк из обслуги поведал, что смотаться на общественном транспорте до озера и обратно за день вообще без проблем. На том и порешил. Действительно, на пикапчиках доехал сначала до Шуэ-ньяун за три тыщи, потом до Ньяун-шуэ за две. Оба переводятся как «Золотой фикус», только слова переставлены. Первый на повороте от шоссе к озеру, второй прямо на озере. Всё просто. Только надо пять баксов заплатить за вьезд в особо ценную для культурных граждан зону.
В Ньяун-шуэ надо найти гостиницу, которая запихивает туристов в лодки и пускает в плаванье по озеру. Лодки шустрые, длинные, с дизелями.
Я быстро нашёл на берегу канала Joy Hotel, где меня пихнули в лодку и мы поплыли. В целом хорошее озеро. Рыбаки одной ногой гребут, другой рукой рулят, третьей рукой курят и четвёртой ногой стоят в лодке. Иногда оставшимися свободными конечностями сеть забрасывают. Некоторые туристы остаются озером недовольны, но мне понравилось. Даже прыгающие кошки в монастыре понравились.
Эти кошки пережили два периода популярности. Сначала, когда их только нашли, то расписали как восьмое чудо света. Народ ломанулся, увидел убогий монастырь и простых кошаков, которые иногда невзначай прыгают. После этого кошаков расписали как полный отстой, народ не очень прётся. Я ничего особенного не ожидал, поэтому, наверное, эта самодеятельность и повеселила своей простотой. Кошки инфантильны и равнодушны ко всему, как и все кошки. Проявляют активность только в присутствии вискаса. Но вот каким-то образом гипнотизируются при виде обруча. Задача дрессировщика — добиться, чтобы кошка задрала голову вверх и увидела обруч. Тогда кошка впадает в транс и лунатически прыгает. Смешно получается.
Ещё лодочник завёз в какие-то помидорные заросли, ан это и окажись плавучий огород. Прям грядки и плавают. Под ними глубина больше двух метров, а на них помидоры зреют. На одну такую свежеубранную грядку лодочник меня выгнал и сфотографировал. Действительно плавучая, я чуть не свалился в воду и все ноги промочил.
Ещё был монастырь с пятью статуэтками Будды, облепленных всяким золотым мусором. На первый этаж, где сувениры, даже не спускался, так что тоже понравилось. Там ещё через мостик в амбаре модель золотого буддийского плавсредства в натуральную величину, чей-то подарок. На площади какой-то пацан приставал с целью совершить валютную операцию. У него был драный-предраный доллар и несчастный вид. Олицетворение рынка Forex! Скакал вокруг и кричал «ексенс, ексенс!»
Ещё отплыли на середину и я там купался посреди озера. Совсем хорошо! Вода чистая, глубина метра три, дно видно, а на дне водоросли, песок и мусор. Как у нас на Карьерах!
Обратный путь в Кало был более напряжный, особенно ожидание в Шуэ-ньяун. Сел в пикап, который не доезжая до Кало минут двадцать остановился и стал чего-то ждать в темноте. Долго ждал, около часа. Я попытался повозмущаться и меня спросили, не из Америки ли я. Ответил, что из Раши. Тогда двое парнишек вскочили в стоявшую рядом раздолбанную тойоту, меня посадили рядом и так рванули, что я даже и не знал, что так можно ездить. Насколько я понял, они были под кайфом, орали что-то друг другу и меня пытались спрашивать. И опять я ехал по той же дороге, что и вчера на байке, с луной и звёздами. Парнишки высадили меня в Кало в центре, напротив дорогущего Winner Hotel, криками объяснив что-то для них очевидное.
7.4 Кало.
На следующий день я был записан на трек по горам. Треки организуют гостиничные сикхи (сикхи настоящие, с чалмами). Они же и гостиницу организовали. Проводник в поход одел походную чалму, компактную. Остальные сикхи во главе с мамашей просто торчат в гостинице.
На треке просто горы с просто тропинками, просто рисовыми полями и просто деревнями. На какой-то горушке привал в местном кафе с бесплатной непальско-вегетарианской едой. Вокруг чайные плантации, которые, по заверениям проводника, двадцать лет назад были опиумными. Потом мимо сада касторовых деревьев, из плодов которых делают касторку, дорога ведёт в местную деревню. Деревня убогая, дети очень грязные и любопытные, но взрослые держатся с большим достоинством. У них там общедеревенская фирма, которая вяжет веники. Так всей деревней сидят и вяжут. Хорошие веники, потом продавать отвозят.
Из одной из хижин выползла старуха с непомерно длинной шеей. На шее кольца. Одной рукой голову придерживает и улыбается. Так и вспомнилась школа, где училки по-идиотски иронизировали «не держи голову, не отвалится». Проводник сказал, что старуха приползла из далёкой деревни к родственникам по своим старушечьим делам и никак не может или не хочет уползать обратно. Там, в далёких деревнях, у многих женщин такие шеи, стандарт красоты такой. Да и мужьям удобно – можно снять кольца, жена и сломается, разводиться не надо в случае чего. Сварливость, опять же, падает. Дали старухе несколько денежек, мужу на бутылку, чтоб не разозлился.
На обратном пути встретилась толпа азиатских детей, хорошо одетых, но измученных. Они волокли с собой в деревню брошюрки и конфетки. Дети оказались южно-корейскими, брошюрки оказались христианскими, а конфетки леденцами. Дети настолько измучились, что с надеждой в глазах пытались впарить нам свой духовный груз. Наши отказы воспринимались с воплем отчаяния. Леденцов мы всё-таки взяли, но брошюрки были на бирманском языке, куда они нам. В деревне целых два сарая с общеобразовательными учреждениями – детсад и школа. Пусть там впитывают мудрость соломонову. Может, царица Савская какая-нибудь вырастет.
7.5 Кало – Мандалай – Хсибо.
На ночном автобусе доехал до Мандалая, вернее, до восточного автовокзала. Автобус опять был простой междугородний, но после Индонезии мой организм закалился для дальних переездов и уже мало что страшило в плане комфорта. Правда, мужик у окошка жевал бетель и выливал свою слюну в пакетик, паскуда. Хорошо, что всю дорогу я спал.
В планах стоял гоктейковский виадук, поэтому на мотобайке поехал сразу с восточного на северный автовокзал. Снова пришлось одевать всю возможную одежду, так как в Мандалае тоже по ночам холодно. Автобус в Хсибо уже стоял под парами, билеты продавались. Автобус имел убитый вид и грузо-пассажирскую конструкцию. Под сиденьями и в проходе мешки, сидеть можно было только поджав ноги. Но народу было мало, поэтому можно было лежать на двух соседних сиденьях и ноги протягивать в проход, так что даже наличествовал какой-то колхозный комфорт.
Выехали затемно и ехали полдня. Дорога платная и битком забита грузовиками. Так как Китаю совершенно чихать на эмбарго, то эта северная трасса практически главная транспортная артерия Мьянмы. Вдоль дороги французы, которым тоже чихать на эмбарго, строят нефтепровод из огромных пластмассовых труб. В городке Пин-У-Львин гигантская военная академия и длинная остановка. При переезде через ущелье вверх и вниз ведёт высоченный многоступенчатый серпантин. Грузовики и автобусы карабкаются вверх на первой скорости, закладывая немыслимые повороты, пересекая по дороге несколько слоёв облаков. Красиво!
В Хсибо высадили у главной городской заправки. Спросил на ней, где железнодорожный вокзал (train station). Не понимают. Повторяют про себя – train station, train station – и подбородки чешут. Делать нечего, изобразил пантомиму «паровозик».
-А! – воскликнул один, – Railway Station?
-Ну да, ёлы-палы, Railway Station, где она?
Тут же показали дорогу. На вокзале на перроне сидят люди, в основном женщины с детьми, и торгуют. Здание открыто и пустует. Походил, покричал — нету никого. Билетная касса зарешечена со стороны окошка и открыта нараспашку со стороны двери. Снял в ней остатки длинной одежды, засунул в рюкзак и отправился искать хозяев. Оказалось, хозяин вокзала рядом, на перроне, торгует всякой снедью. Он и объяснил, что поезд уходит в 9:25 утра, приходит в Мандалай в 22:40. Касса открывается в 8:30, билеты продают в тот же день. Первый класс стоит восемь баксов, улучшенный девять, ухудшенный четыре.
Времени два часа дня. В первой гостинице, очень рекомендуемой путеводителем, совершенно оборзели, требуют предварительного резервирования, а без оного запросили тридцать тыщ за супер-номер. Это почти сорок баксов!!! Нашёл гостиницу за шесть баксов, нормальную и с интернетом. Правда, интернет-цензура всё блокирует, через прокси закачка идёт очень медленно и письма отсылать не получается. А так нормально, прикольный городок. Даже горсад есть со статуями и башня с часами. Гостиница как раз напротив башни, с другой стороны горбольница и рядом та самая главная заправка, у которой впервые ступил на благодатную землю этого городишки. У башни скверик, у горсада река. На этом берегу статуи, прудики, мостики и помойка, а на том берегу закат, деревенька и бабы стирали бельё. Лодки иногда плавали, птицы пели. Потом там стал разъезжать какой-то мужик на тракторе и всё заволокло чёрным дымом — и деревеньку, и баб, и закат.
7.6 Хсибо – Гоктейк – Мандалай.Утром на вокзале образовалась внушительная очередь из иностранцев, желавших ехать через виадук. В Хсибо поезд опоздал на час. Приехал в Мандалай на час раньше. Железная дорога убита в хлам, вагоны раскачиваются из стороны в сторону, как мячики, вот-вот с рельс сойдут. Если неудачно перепрыгнуть из вагона в вагон, то можно иметь несчастье быть гильотинированным пополам тамбурами. Вдоль дороги поросли деревья и кусты, их никто не подстригает и они колотят по вагону, всовываясь в открытые по случаю жары окна. Поэтому из окон усиленно хочется высовываться.
При подъезде к виадуку поезд притормозил и ехал через него медленно. Вид впечатляющий. Огромная пропасть и сверху по узенькой дорожке едет поезд с нами со всеми. Все бегали от борта к борту и восторгались. Проводник даже открыл дверь для одного немца, который по-детски вцепился в поручни и блаженно улыбался.
Рядом сидел француз, Филипп, который несколько лет прожил в России и отлично говорил по-русски. Вылез сразу после Гоктейка в Пин-У-Львин и мне советовал, аргументируя это тем, что на автобусе до Мандалая быстрее. Я ответил, что на автобусе я уже покатался и приедете вы на автовокзал, от которого ещё пилить до города. Впрочем, в Пин-У-Львин действительно повылазили все иностранцы.
Перед самым виадуком со мной случился трагический конфуз. В фотоаппарате кончилось свободное место. Надо сбрасывать фотографии на компьютер. А виадук всё ближе. И вот страшась перспективы проехать его без фиксации этого факта в виде документальных фотографий, трясущимися руками что-то куда-то переписываю, стираю всё с карточки и впоследствии не могу найти это всё. Блин! Всё потёр начиная с китайского кладбища на Малакке и заканчивая Хсибо. В принципе, Бог с ней, с Малаккой, основную часть города заснял и потом в номере больной валялся. И Куала-Лумпур тоже был обфотографирован. Янгон ещё будет в конце путешествия. Но вот Кало и озеро Инле пропали безвозвратно. Особенно жалко видео с прыгающими кошками. И плавающие грядки. И старуху с касторкой. Эх!
7.7 Мандалай.Как уже упоминалось, поезд пришёл на час раньше, почти в десять вечера. Но поезд пришёл в город с юга, а не с севера, как я почему-то рассчитывал. Поэтому при наличии отсутствия солнца неправильно была произведена рекогносцировка местности и я утопал в другую сторону, на восток, когда надо было на запад. В Мандалае улицы без названий (прямо как в песне U2), но с номерами. Через пару улиц заметил, что они идут на уменьшение, и повернул в другую сторону.
Гостиница Nylon рекомендуется всеми, номер стоит двенадцать долларов, с душем и завтраком (помнить о «ес»!). На рецепшене живёт медленный мужик, спокойный, как дерево, в понимании которого «да» по-ангийски было смачное «йяап-п-п». Жаргон такой. Наверное, у какого-нибудь бруклинского космополита подцепил. Или со спутникового телевидения, во сне, по методу Илоны Давыдовой.
Утром за завтраком встретил Филиппа! Оказывается, накануне он на полчаса обогнал меня с заселением. Если бы я не перепутал стороны света, то вообще вровень бы пришли.
В гостинице за билет на кораблик до Багана запросили сорок баксов, хотя в интернете была информация с прошлого года про двадцать пять. Если это гостиница так оборзела, то лучше уж на речноми вокзале купить билетик.
С утра по холодку намылился на мандалайский холм, полтора часа ходу. Пришлось обходить мандалайский кремль, который огромным квадратом два на два километра стоит посреди города и всем мешает.
На улице стоят кувшинчики и тазики с водой для прохожих. Кажется, её можно пить.
По дороге видел какие-то павильоны, которые сначала построили, а потом стали под них подводить фундамент. Странные такие павильоны, сверху крыша на толстенных колоннах, внутри пусто, а колонны висят в воздухе. Некоторые уже с фундаментом стоят. Вокруг в кустах плетёные кресла разбросаны. Наверно, для поощрения медитативных способностей населения. Также кусты активно используются населением, как и у нас в России. Мужики в юбках просто приседают, доказывая, что никакого белья под юбками у них нет.
От северо-восточного угла кремля надо свернуть на кривой переулочек, который ведёт ко входу на холм. У подножия холма у ворот заставляют снять обувь. Лестница на холм длинная, по дороге много импровизированных и стационарных пагод, больших и маленьких, а всё оставшееся место занимают лавки с сувенирами. К статуям Будды сверхщепетильное отношение. Если статуя слишком высока, в крыше устраивают окошечко, чтобы Будда мог смотреть в окошко и не скучал. Часто на головах устроены электронные нимбы. Алтари обильно украшены кусочками зеркал. В кафешках попадаются курящие монахи. По дороге несколько смотровых площадок, но самый интересный вид наверху. А так как самый интересный вид не очень интересен, то непонятно, что это все так прутся от этого холма. На холм можно доехать на эскалаторах, наверху есть эскалаторная станция. Ещё наверху есть зелёный зеркальный храм с павильончиком и фотоотчётом о посещении холма каким-то военно-полевым вождём. За фотоаппарат надо платить пятьсот кьят.
Говорят, сам Будда сюда приезжал с краткосрочным визитом, но это непроверенные данные. Кроме этих данных от Будды осталась ещё пара костей. Причём оказались они тут замысловатым образом. Сначала древний афганский царь Канишка притащил их в Афганистан, потом мусульмане выгнали их оттуда и англичане привезли их в Мандалай. Тут для них внизу построен специальный храм-музей, в который надо спускаться по боковой лесенке. В храме пусто, я был первый посетитель. Смотритель и монах переполошились, включили свет и через некоторое время притащили пузырёк с маленькими косточками. Даже лупу дали и фотографировать разрешили. Всё по-доброму и неожиданно бесплатно. Кроме костей есть экспозиция, посвящённая притащившим кости англичанам и ещё кому-то.
От костяного храма пришлось пилить босиком с полкилометра до ворот на холм, где остались сандалии. Это было не очень весело, хотя местные надо мной прикалывались. Главное было не наступить на красные бетельные отметины. Вреда от них никакого, просто противно. Гораздо больше досаждали мелкие камушки, но их не разглядишь.
Между холмом и кремлём есть военное кладбище. Это ровные длинные ряды маленьких беленьких пагодок с надгробиями внутри. В середине кладбища одна большая и золотая пагода.
Вход в кремль только с восточной стороны, хотя ворота со всех четырёх сторон. От города кремль отделяется рвом и стеной. Во рву бултыхалась какая-то конструкция, похожая на лягушкоуборочный комбайн. Снаружи у ворот охрана, но в кремль они не смотрят, так что удалось полазать по воротам и по стене.
Внутри пустынно, там что-то вроде военного городка и учреждений, среди которых есть охраняемые, некоторые даже очень. Остальное заброшено и запущено, можно хоть что делать, никто слова не скажет. Внутри большого кремля есть маленький, внутренний, со своими воротами и башенками. Там совсем всё заросло колючими кустами. В кустах аттракционы, памятники, фонтаны и военные экспозиции. Ну и пагоды, конечно же, с зеркальцами.
Из кустов неожиданно выходишь к Зимнему дворцу, который напоминает Запретный город в Пекине. Такой же разгул сельскохозяйственной фантазии, только поскромнее. Для входа в помещения надо разуваться, но по двору ходить можно в обуви. Даже нужно, так как бирмачи развели во дворце голубей и всё загадили.
Самое крутое во дворце это спиральная сторожевая башня, послужившая Татлину вдохновением для супрематической башни. Вся из дерева, та же лесопильная архитектура, но хоть забраться интересно. Сверху немецкие фотографши сердито фотографировали округу. По округе паслись коровы.
На заднем дворе, посреди моря амбаров, есть музейчик. Достаточно интересный. Но половину музея запретили фотографировать. Половину со всякими паланкинами снял, а вторую нет. Ну и ладно.
Из дворца решил выйти через южные ворота. Прошёл мимо заброшенного детского парка с заброшенной детской железной дорогой, заброшенными горками, заброшенным прудом и заброшенным памятником самолёту. Всё это стерегли два равнодушных старичка.
Южные ворота оказались только для служебного пользования. Охранник с грехом пополам объяснил, что вход и выход только через восточные. Блин. Лишних километра три сделал из-за этой бюрократии.
А дальше я отправился покупать себе билет на речной вокзал. Зря я это сделал, конечно, но зато проникся мандалайской атмосферой по гроб жизни. В общей сложности километров десять по жаре протопал. Дело усложнялось бойкотом со стороны путеводителя всех государственных учреждений, включая билетные кассы, пришлось у местных спрашивать. На вокзале за билет на кораблик лениво запросили те же самые сорок долларов. Раз такое дело решил купить его всё-таки в гостинице.
Пошатался ещё по берегу, взял велорикшу и покатил назад к гостинице. Рикша был культурный и вежливый дядечка, подкатывал к урнам, чтобы я имел возможность культурно бросить туда кости от свежесъеденной куриной ноги. Говорил, какие цены в гостиницах, мимо которых проезжали. Перекрёстки пересекал сходу, отчаянно жестикулируя хотевшим задавить нас шофёрам. Иногда соскакивал на землю и разгонялся по принципу «раз-два-взяли». Сначала было как-то неловко, но потом вижу, местные приветственно машут руками и явно одобряют мой выбор. Сами они по двое ездят, спина к спине сиденья устроены. Двое монахов навстречу попались, взгромоздились на рикшу вдвоём со всеми монатками, сделали рожу кирпичом и едут. Так что нечего стесняться, надо дать и рикше заработать.
В гостинице делать было особенно нечего. Купил билет, заказал на завтра байк до вокзала, сходил в душ и пошёл дальше гулять. Пооколачивался по храмам и пагодам. Забрёл на рынок, накупил фруктов назавтра. Фрукты дёшевы, тыща за ананас.
С утра, пока ждал завтрак, слазил на крышу гостиницы. Туда можно лазить и фотографировать. Удалось застать рассвет. К восьми утра байк домчал меня до вокзала, где уже ждал кораблик.
7.8 Мандалай – Баган.В Бирме протекает специальная большая река Ирравади, и живут на ней специальные речные бирмачи. Вообще, в каждой стране речные люди особенные. Ещё более особенные морские, но речные особенны по-особому.
Обычные бирмачи брезгуют речной водой, речные с удовольствием в ней моются и стираются, совмещая эти два процесса путём надевания на себя всей одежды во время мытья. Речные живут или на берегу в кибитке, или прямо на корабле, если корабль большой. Самые большие корабли покрыты целыми зарослями скворечников. Еда выуживается прямо из реки в виде речной живности или из проплывающих туристов в виде денег. Обычные бирмачи побаиваются речных и близко к реке не подходят, предпочитая жить и строить пагоды на высоких берегах.
Кораблик нам достался трёхпалубный, достаточно удобный. На самой нижней палубе ряды широченных кресел, на второй ресторан, на третьей открытое пространство. На второй и третьей палубах сильный ветер, на первой тихо и спокойно. Пассажиров было не очень много и основная масса тусовалась на верхних палубах. Но там достаточно лишь изредка появляться, так как виды были однообразные. В первый час проплывали интересные места, в основном скопления пагод, потом пару мостов, а дальше всё однообразно. Но иностранцы тупо торчали наверху, укутавшись, как полярники, причём некоторые загорали в таком виде. Психи. Наверное, им сказали, что просмотр видов включён в стоимость билета, и они, превозмогая себя, получали оплаченное удовольствие.
В Баган приплыли ещё засветло. Пока организованные туристы искали и рассаживались по организованным автобусам, я потопал прямо в город Ньяун-У, что в переводе обозначает тоже какой-то там фикус. Минуты через три от пристани достигается будка, в которой оплачивается неминуемый комиссионный сбор за проникновение в Баган, десятка баксов, хотя можно и евро. Очереди не было, но стоило мне отбашлять деньги, как налетели остальные пассажиры. Очередь росла так быстро, что мне с трудом удалось продраться сквозь попутчиков. А они всё прибывали и прибывали, целыми автобусами. Такова плата за организованность и выигрыш независимости.
В городе почти сразу удалось найти гостиницу, называется Zar Chi Win 2, в меру убогий номер стоит семь долларов. Струйки душа били во все стороны, даже в комнату, но только не на голову, так что сразу снял сетку и не мучился. Розеток целые гроздья, но все разных типов и под потолком. Сначала намучился чай кипятить, но потом отодрал провод от холодильника и сделал удлинитель. Холодильник ведь всё равно не работал.
По утрам завтрак с ес-яичницей.
Владелец ушлый мужик, бетельщик. К вечеру ходит как пьяный, и любит играть со своим сынишкой под покровительственными взглядами супруги.
7.9 Баган.С утра взял гостиничный велик в прокат и покатил на юго-запад, в самую багановскую сердцевину. Монахини очень строго смотрели вслед. Правда, это не монахини – женского монашества официально не существует. Но, как водится, если нельзя, но очень хочется, то можно.
По дороге обнаружил и разломал термитник. Просто из хулиганских побуждений, интересно было до живого термита докопаться. Термитник из красной глины, как и всё в Багане. Из неё ещё делают кирпичи, а из кирпичей храмы и пагоды.
Баган велик и интересен своими масштабами. Сами по себе храмы быстро надоедают – достаточно однообразно. Достаточно осмотреть изнутри штук двадцать храмов разных размеров и уже есть полное представление: в центре строения кирпичный массив, по четырём сторонам которого Будды смотрят по сторонам света, вокруг всего этого коридор. Иногда некоторые из этих пунктов сокращаются по причине небольших размеров храма. Иногда есть чёрно-белые фрески. Иногда можно вскарабкаться наверх, и это главное достоинство храма. К середине дня, подруливая какой-нибудь из пагод, я сразу спрашивал, можно ли на неё забраться. Если нет, то сразу уезжал. Сверху можно окинуть взглядом весь Баган, или его часть, в зависимости от монументальности сооружения. Поражает именно количество единиц хранения.
Величина храмов варьируется очень сильно, от маленьких, в полчеловечьего роста, до казанско-исакиевских габаритов. Некоторые храмы порушены из-за землетрясения, некоторые трещины заделаны. Есть стены, есть совсем непонятные руины. Иногда статуи Будды внутри являются копиями, оригиналы порушены или в музеях. Если можно забраться наверх, то ходы на крышу очень узкие и наверху много игрушечных башенок и арочек. Наверху всегда классно и не надоедает.
При храмах иногда попадаются смотрители. Причём вроде кажется, что совсем пустынная местность, небольшой храм, лезешь внутрь в поисках лаза наверх, и вдруг как из-под земли вырастает мужичок и велит снять обувь. Впрочем, всё очень доброжелательно, познавательно и бесплатно. Но в более посещаемых местах – в крупных храмах, монастырях и населённых пунктах – смотрители промышляют рисованием картин на религиозные темы и после краткой экскурсии долго убеждают их купить. По заверениям художников, рисуют они разноцветным речным песком. Также рядом пасутся злостные сувенирщики, которые цепляются, как репей. На них даже взглянуть страшно, не то что спрашивать цену – прилепляются и никак не отстают, на велике удирать приходилось.
Большая пагода Dhammayazika окружена отличным сквериком, совершенно игнорируемым туристами, паломниками и, что особенно приятно, сувенирщиками. Публика лезет сразу наверх и оттуда на выход, прямо в лапы к сувенирщикам, а в скверике чисто, прохладно, ровные тропинки, беседки, и никого народу. Красота! Хотя и на пагоду слазить тоже здорово.
Часа через четыре после начала путешествия на велике спустило переднее колесо, а ещё через час спустило и заднее. И случилось это в совсем безлюдной местности, на песчаном просёлке. Вот когда пригодилась моя велосипедная выучка. И вот когда пожалел об оставленной дома велоаптечке с заплатками-самоклейками. Воздух выходил с негромким свистом, даже слышно было. Через полчаса камеры спустили совсем и я по полной программе насладился ездой на ободах. Часа четыре ещё наслаждался. Причём достаточно ходко – удавалось отрываться от редких дизельных колхозомобилей. Крестьяне в воловьих повозках специально останавливались, когда видели, что я хочу их сфотографировать. Добрые люди.
Проехав весь Баган насквозь, оказываешься в городке Старый Баган. Тут есть остатки крепостной стены, храмы и самые дорогущие гостиницы, у которых хватило денег на откаты, в то время как все остальные гостиницы были выгнаны из исторической зоны. Тут живут самые мажорные и немощные старички-туристы. Ещё тут есть мажорный музей, где собраны куски поломанных пагод, статуи Будд, картины из песка и сувениры. Вход иностранцам пять долларов. Бессмысленней такого заведения посреди Багана, наверное, ничего на свете нету. Хотя нет, есть – это очередь в этот музей.
Зато на восток от Старого Багана есть местный рынок. Вот это настоящий колорит. Там местные жители делают свои неспешные дела без оглядки на туристов. Там, как ни странно, чувствуются корни, из которых вырос Баган – уверенное спокойствие и невозмутимость, которым тысячи лет. И полное отсутствие стяжательства (прям дом отдыха какой-то). Сочувствующая публика предложила накачать колёса, но ничего не вышло – воздух выходил обратно через дырки. В туристических местах попадались объявления с предложениями ремонта велосипедов, но решил не поддаваться на сомнительные уловки, да и поднавтырялся я уже в езде на диком и глупом мустанге.
Вернувшись в гостиницу, отдал велик хозяину и узнал, что других велоаппаратов сейчас нету, всё разобрали. Посему просто поболтался по Ньяун-У (или Фикус-У). Городская соборная пагода предваряется торговыми рядами, причём границу, где кончается рынок и начинается пагода, трудно определить. Многие разуваются уже на рынке. Храмовый комплекс хаотичен, как принято в Азии, и это даже как-то умиротворяет. Есть боковая колоннада с выходом к реке, на берегу которой живут собаки и речные бирмачи. За забором монахи с местными в футбол рубятся.
7.10 Гора Попа.Автобус в Попу стоит шесть тыщ в оба конца, три часа в одну сторону. В гостинице ушлый хозяин уговорил нанять у него такси за восемь тыщ и полтора часа. Но наутро он и шофёр заявили, что так как нас всего двое желающих, то выходит по пятнадцать тыщ с рыла. Сказал, что я лучше на автобусе за шесть поеду и отправился было на станцию, но был схвачен за рюкзак. Ладно, сказали, езжайте так.
По приезде на место водила подрулил к какой-то молельне и сходу заявил, что надо тыщу за гирлянду выложить. Там его знакомая тётка такие гирляндочки из цветов продавала. Я сделал им мою любимую бирманскую рожу и отправился в Попу.
На Попу ведёт лестница, длиной с полкилометра или больше. Ходить по горе надо, разумеется, босиком. По дороге на лестнице там попрошайничают обезьяны и попрошайки. Обезьяны ещё и гадят, а попрошайки оттирают от дерьма пару арендованных ступенек и просят пожертвования за чистку. Ещё за пожертвование можно положить обувь в отдельный ящичек. Ещё за пожертвование можно заслужить памятную табличку с твоим именем. Ещё можно купить угощение для обезьян и быть за это ими побитым и оборванным. За всё за это вкупе заплатил мою любимую бирманскую сумму – абсолютный ноль. Увеличив, таким образом, энтропию вселенной на минимальную величину и приблизившись к нирване на максимальную, полез на гору.
По дороге кроме чистильщиков огромное количество продавцов сувениров. В отличие от чистильщиков, которые составляют с обезьянами устойчивый конгломерат, сувенирщики обезьян ненавидят и с остервенением стреляют в них из рогаток. Впрочем, у чистильщиков рогатки тоже есть. Видел обезьян с разбитыми головами и даже одноглазых. Обезьяны вообще злые, на любое внимание со стороны людей реагируют агрессией, кидаются на людей с пищей, поэтому никакую пищу им показывать и тем более покупать не надо. Мне удалось обойтись несколькими оскаленными мордами и дружеским пинком сзади.
Сверху открывается неплохой вид и есть состоящий из нескольких хаотичных закутков храм. Закутки разных размеров и на разных уровнях, лепятся на вершине и составляют единый комплекс и хорошее впечатление. Как будто в Багане забрался на высоченный храм, только моря пагод внизу не видно. Зато видно какое-то водохранилище, построенное русскими инженерами. По крайней мере, так говорили местные гиды, опекающие евростаричков.
Спустившись вниз, обнаружил, что осталось ещё три часа (договорились с водилой встретиться в два). Поболтался по городку, обфотографировал Попу со всех сторон – всё равно два часа убить надо. Полез на гору второй раз. Народу было существенно меньше, обезьяны и сувенирщики с рогатками совсем распоясались. На обратном пути какой-то обезьян от нечего делать с наскоку шлёпнул меня сзади по ногам, но не больно.
В городке видел рекламный щит какого-то фотографа, который посредством фотошопа на одну и ту же фотографию Попы лепит изображения клиентов, в основном девушек. И ничего, прокатывает. Главное, что бы искренне всё было!
Водила ждал в той самой молельне, где вымогали купить гирлянду. Там у него логово. На обратном пути завернули к каким-то камням с высохшим водопадом. Пофотографировал их. На дороге подобрали трёх тёток без мешков. Всё путешествие обошлось, как и рассчитывал, в восемь тыщ, хотя, если щёлкать клювом, то должно было в два раза больше получиться.
Не щёлкайте клювом в Мьянме!
7.11 Снова Баган.Приехали в Фикус-У часам к четырём. Ушлый хозяин гостиницы отказался выдавать велик в счёт вчерашней поломки, аргументируя это тем, что и так у него самые дешёвые велики в городе. Барыга. Пешком смотался до пристани, пофотографировал речных бирмачей. Ещё купил билет назавтра до Янгона в шесть вечера, пятнадцать тыщ.
На следующий день с утречка, восьми не было, снова намылился в Баган. Решил обследовать ближние подступы. Сначала обнаружил пагоду, которую нельзя фотографировать. По этой причине, а так же потому, что смотрители ещё дрыхли, поснимал её немного. Хотя зря, ничего необычного.
Оттуда огородами пробрался снова в Старый Баган. Кроме всего прочего там есть пагода Бу, что в переводе означает «пагода Тыква, которую якобы построили в третьем веке, раньше всех баганских храмов, но на самом деле из-за эмбарго бирмачам не разрешают так заламывать цены и вся демократическая общественность считает, что её построили году эдак в 850, вместе с городской стеной». Она стоит на берегу, на самом обрыве, маленькая и красновато золотая, ухоженная и покрашенная. Сверху видно судёнышки речных бирмачей. Их эмиссары наверху отлавливают для них жертвы из числа туристов. Пытались и меня заманить, но на удивление легко отстали. Видать, не привыкли так рано видеть живых иностранцев. Зато местные паломники отловили меня для фотографирования на моём фоне. Пришлось терпеливо нести свой крест. Или что там в ЮВА терпеливо носят, карму?
У одного из храмов зазевался и был настигнут сувенирщиком, вернее сувенирщицей. Купил у неё расписную коробочку, типа палехской. Как-то так получилось. Ещё у городской стены сдуру сфотографировал раскрашенную девочку, а её мамаша возьми и потребуй с меня деньги. Я думал, девочка на утренник какой катит, а оно вон как всё обернулось. Решил, что коробочки достаточно для благотворительности, вскочил на велик и умчал. Благо шины ещё не спустили.
От нечего делать опять поколесил по Багану. Вернулся в Фикус-У и поколесил по городку. Отыскал почту и отправил открытки. Всё равно делать нечего. И тут я вспомнил, что при подплыве к Багану были видны какие-то храмы, и они оказались к северо-востоку от Фикуса, то есть в стороне от туристических маршрутов. От нечего делать съездил туда. Там и вправду никто из туристов не бывает, я первый. Сначала замусоренный пригород с насосной станцией, а потом город кончается и через некоторое время случилась деревенька с храмами. В первых руинах жили монахи и они меня не пустили к себе и махнули рукой дальше. Дальше через высохший ручеёк ещё одна деревенька и реставраторы, храмы реставрируют. При моём прибытии все переполошились, стали всё показывать, на крышу проводили. В одном из микроскопических храмчиков расположился какой-то детский религиозный кружок. Меня туда затащили через крохотный лаз. Там была учительница и несколько пацанят. Мальчишки были в монашеских одеждах и прямо как с цепи сорвались, учительница еле их урезонивала. Они орали мне какие-то мантры, причём у них получалось как ругательства, как будто бесов из меня изгоняют. Один так и ходил потом следом и орал по книжке.
Нашлявшись по восточным пригородам, опять вернулся в Фикус. И опять делать нечего. Съездил до кучи на запад вдоль реки. Опять просёлки, кусты, храмы и смотрители. Потом через дорогу на юг. Просёлки, кусты, храмы и смотрители. Убеждал себя в том, что я получаю удовольствие. Когда ещё такое увидишь? И колёса у велика накачаны!
7.12 Баган – Янгон – Кинпун.Как я ни старался, но часам к четырём мне надоело убивать время. Сдал велик и до автобуса тупо просидел в кафешке. В автобусе тупо доехал до янгонского автовокзала. По дороге останавливались в том же придорожном ресторане, где по пути в Кало чуть не умер от обжорства за два с половиной доллара. Но сейчас была уже ночь и вышел просто поразмяться. Вообще, в ночных автобусах уже чувствуешь себя как дома.
На янгонском автовокзале стоило огромного труда найти автобус до Кинпуна. Человекам десяти пытался втолковать, что мне нужно, карту показывал, насилу какой-то парнишка понял и отвёл к автобусу.
Автобус нормальный, семь тыщь. Выехали затемно и часам к девяти приехали.
7.13 Кинпун и Золотой Камень.Сразу на вокзале на меня напали два паренька из двух местных гостиниц, зазывалы. Каждый старался затащить к себе. Так как разорваться не получилось, то пришлось предпочесть только одну гостиницу, которая оказалась Pann Myo Thu Inn. Семь долларов за фанерный пенал, в котором каким-то чудом уместились две кровати. В городе нет ничего интересного, кроме пагод, которые тоже неинтересны. Иногда собаки крашеные попадаются. Самое интересное – это гора с огромным падающим камнем, который никак не может упасть. Прототип Пизанской башни.
С местного автовокзала на гору уходят самосвалы с лавками для пассажиров. Именно самосвалы, так как другой транспорт может и не взъехать по таким подъёмам. Сел на скамейку сразу за кабиной, но перед самым отправлением припёрлась тётка с мешками. Мешки привязали к кабине сверху. В мешках цветная капуста и чеснок. Витамины.
Дорога наверх похожа на американские горки, жаль без мёртвых петель. Когда самосвал несётся вниз, он со всей силы сигналит – вдруг внизу за поворотом кто-то едет. Навстречу попадались паломники с бамбуковыми посохами и белыми от страха лицами. Они жались к горе. Наверху сначала завезли на деньгоотбирательную станцию, а после на конечную остановку с приставной лесенкой. От неё до вершины минут сорок такого же крутого подъёма. Полезно пройтись и посмотреть, по каким углам самосвал забирался. Можно нанять носилки. Всего от города до вершины по вертикали выходит километр – примерно от трёхсот метров в городе до тысячи трёхсот над уровнем моря на вершине. Уши закладывает.
Вершина начинается с шести долларов за вход, потом огороженная территория, перед которой по традиции разуваются. Взял башмаки с собой, к рюкзаку прицепил, но у самого камня обязали их оставить. Пол выстлан разноцветной плиткой, светлой и тёмной. По светлой ходить можно, но тёмная сильно нагревается, жжётся, если случайно наступишь.
Камень действительно лежит на самом краю, только изуродован сусальным золотом и маленькой пагодой сверху. Его можно попытаться столкнуть вниз, но золото липнет, как жир. Пагода не знаю — высоко, не достать. В ней волос Будды, который один бомж подарил камню в одиннадцатом веке. У бомжа был целый пук таких волос и он раздавал их всем камням, которые были похожи на его голову. По непроверенным данным, это очень достоверная история. И посмотреть прикольно, там ещё много таких камней вокруг разбросано, с пагодами и без – не все камни были похожи на бомжачью голову.
Дорога вниз заняла три часа пешком ускоренного хода с перерывом на обед (куриная нога и чай). Через час пути встретил двух американцев. Они в гору пешком поднимались, бедолаги. Совсем отчаявшиеся. Так что в гору надо на самосвале, а под гору можно и пешком. Около одиннадцати километров горной тропинки с отличными видами, обрывами и бамбуковыми зарослями. Тропинка пустынна, но иногда попадаются люди и деревеньки с сувенирными лавками и харчевнями. Везде продаются сувениры в виде бамбуковых автоматов и гранатомётов. Их мастерят прямо тут же, в сувенирных лавках. Никто не пристаёт с продажей, но все здороваются и кричат «мингалаба». Ощущаешь себя известнейшей личностью. Такое было только в Лаосе, тамошнее «сабайди» навек сидит в моей голове.
7.14 Кинпун – Янгон.Билет в Янгон купил в гостинице сразу по заселении. Вернее, заплатил сразу. Получил только перед самым отъездом на следующий день. Место сразу за водителем, ноги некуда девать, но не отчаиваюсь.
Довольный еду, но потом довольство улетучивается, так как автобус заворачивает по дороге во все городки на отшибе и торчит там. Пассажиров набилось куча. Хорошо, парень рядом по-умолчанию согласился сидеть у окна, а я у прохода. Выходит, что за семь тыщ впарили билет на дурацкий медленный автобус. Снова обманули, суки. И ведь не станешь возвращаться скандал устраивать. Да и какие претензии? В билете всё написано, а что не понимаешь бирманских буковок, так это твои проблемы.
7.15 Янгон.
С янгонского автовокзала уехал в город на городском автобусе номер 43, двести кьят. Это тот самый автобус, где два водителя. Мне понравился. Решил и на аэродром на таком ехать. Приезжает в центр, на автостанцию у пагоды Суле.
Но вот что не понравилось, так это поиски гостиницы. Убил полтора часа, еле нашёл. Перебрал почти все гостиницы из путеводителя, с десяток штук, запаниковал уже – везде «full». Наконец, нашёл свободный номер в «Подсолнухе», на перекрёстке Shwe Bontha и Anawrahta. Четырнадцать долларов за нормальный номер. Правда, комната на восьмом этаже и лифт в здании не оборудован. На дверной щеколде таинственная надпись «ЗАКRITI» на неизвестном языке.
Было уже полчетвёртого и надо было успеть в Шведагон. Это пагода такая на горе, покрыта золотом и все как приедут в Янгон, так туда ходят. От центра за сорок минут можно дойти.
На входе потребовали пять тыщь. Помню, все говорили о пяти долларах, что вроде как на полтора доллара дешевле. На билете тоже написано US$5. Устраиваю скандал и с трудом настаиваю на пяти баксах. С таким вот настроением захожу за периметр.
Внутри спокойно. Туристы раскрыв рот ходят. Граждане религиозные потребности отправляют. Сама пагода обычный кирпичный массив, огорожена забором из алтарей, вокруг променад и храмчики. Алтари символизируют небесные светила и им можно по часам поклоняться, что некоторые и делают. Поклоняться также можно в храмчиках, перед ними, у алтарей, колоколов, статуй и просто на ковриках, лишь бы в тенёчке.
На территорию четыре входа, восточный с эскалаторами, и у этого входа ко мне прицепился сторож с требованием показать билет. Пришлось показывать, благодаря чему и заметил эти эскалаторы. После по ним и спустился на выход. Эскалаторов целый каскад, потому как высоко. Снизу вход охраняют два огромных белых льва с золотыми сфинкторами и прочими анатомическими подробностями.
Вечером просто гулял. Преступности никакой, уличная торговля бурлит. Электричество не экономят. В супермаркете вполне европейский набор всякой всячины. В качестве экзотики продаётся компот из медузьей икры, китайский.
На следующий день утром вылез посмотреть изнутри пагоду Суле. Наконец-то. Но оказалось — зря. Во-первых, висит огромное объявление, что иностранцы обязаны сдать обувь в ящичек и сделать за это пожертвование, специальные девчонки цепляются с этим рэкетом. Это откровенное вымогательство, запрещённое буддизмом. Во-вторых, ещё содрали и два доллара официальные мужики-сдиральщики. Пагода того не стоит, можно и снаружи посмотреть. То, что ей юридически две тыщи лет, нейтрализуется тем фактом, что её много раз перестраивали, иногда заново.
Узнал на автостанции про автобус до аэродрома. Действительно, есть такой, 51-й номер, 150 кьят, идёт час. Здорово! После дошёл до порта, потом до рынка. Там встретил бедолагу-американца, Ника. Рыжего и отчаявшегося найти гостиницу, прям как я накануне. Бросается уже на прохожих за помощью. Я обрисовал ему ситуацию, что сам еле нашёл и вот уезжаю сейчас. Он обрадовался моему варианту и я отвёл его в «Подсолнух». Вроде, там и без моего отъезда комнаты были, так что, кажется, у него всё срослось.
В тихих переулках из окон верхних этажей иногда спускаются верёвочки с прищепками. Это типа почтовых ящиков, для писем и газет – почтальоны их цепляют, а хозяева подтягивают. Все довольны.
В двенадцать выписался из гостиницы, причём не хотели сразу отпускать. Сначала все напряглись, гарсон сбегал наверх, проверил, не упёр ли я что и не сломал ли, позвонил вниз, и только после этого все заулыбались и отпустили. Даже дверь с поклоном открыли.
8. Янгон – Бангкок – Доха – Москва – Тверь.Неспеша прошёлся до автостанции. У автобуса суетился какой-то иностранец, знаток янгонских автобусов. Всё подробно ещё раз объяснил и даже подхватил какую-то иностранку, тоже до аэродрома ехала. Энтузиаст! Первый автобус никуда не поехал – сломался, а вот второй поехал и привёз куда надо. От остановки до аэродрома минут пятнадцать пешком.
Познакомился с этой иностранкой. Оказалось, немка, но живёт в Испании, Анита зовут. Просрочила визу на несколько дней и сейчас вот в напряжении, как бирмачи будут её штрафовать за это на границе. Стали выяснять, где мы были – оказалось, везде, где она была, был и я. Только у меня тринадцать дней ушло, а у неё больше месяца. Ни фига ты скоростной, говорит. Да, говорю, есть маненько.
Аэропортовый сбор включён в билет. Регистрация и таможня пройдены без проблем. Вылет задержался на три часа и народ сильно нервничал. У меня вылет из Бангкока в полдевятого следующего утра, так что я сам поражался своему спокойствию.
Место в самолёте опять досталось у окошка, но смысла в этом особенно не было, так как уже стемнело. Только при подлёте к Бангкоку снизу море огней.
Ещё одна ночь в аэропорту. Бангкокский Суваннапум уже как родной, четвёртую ночь тут бомжую. Менты не гоняют, питьевая вода бесплатная. Все wi-fi проверил – ничего не работает.
Катарские линии отлично управились, довезли до куда надо. Правда, в Доху немного запоздали и пришлось в аэропорту побегать. Там специальные служащие стояли со стрелочками и подгоняли в правильном направлении.
В самолёте из Дохи в Москву опять расшитая золотом вредная тётка с сыном летела. Они меня узнали и почему-то огорчились.
В Домодедово на знакомом кресле одел все шкурки, какие были, потому как зима на улице. Заныканная тыща рублей из связующей нити снова превратилась в простую местную купюру и с удручающей лёгкостью разлетелась по вокзальным барыгам. В электричке вагоны не топили, начал мёрзнуть. И тут я вспомнил, что в Мьянме местные по утрам ходили укутанные полотенцами. Вытащил своё и намотал как шарф. И стало тепло! Даже разморило немного. Спасибо бирмачам, наконец-то научили, как нам справляться с русским холодом!
Итого.
Поездка удалась, но вышло дороговато, так как пришлось много летать. Практически, не пересёк ни одной сухопутной или морской границы. Даже один внутренний перелёт пришлось делать – с Явы на Суматру. Но оно того стоит. Опять же, если бы с самого начала всё знать, спланировал бы чуть-чуть по-другому, но всё же в основном оставил всё по-прежнему. В Джакарте торчал бы поменьше, на экватор днём подгадал бы приехать, не заболел бы сдуру в малайском автобусе. В Янгоне гостиницы по электронной почте можно бронировать без нервотрёпки. Уехать с янгонского аэродрома тоже можно на автобусе за 150 кьят, а не за десять баксов. Правда, для этого нужны местные деньги. Это примерно двадцать центов – мелочь, но всё-таки. Ну и главная потеря – огромное количество фотографий Кало и Инле. Может, как-нибудь туда ещё съездить?
Отправился в поход без единой визы, все получены в аэропорту за исключением одной – мьянмская виза созревала пять дней за восемьдесят ринггит, но это время изначально планировалось прожить в Малайзии для ознакомления. Ознакомился.
Ну и по традиции мои слуховые галлюцинации.
Сингапурскости:
Бери зуб, доедай, шмара (сказал черный, как негр, индус с отбойным молотком своим знакомым, радушно надеясь на взаимность).
Индонезийскости:
Вы тоже баяны?
Я слона упру.
Малазийскости:
Ты мог о камень.
Мьянмскости:
Увиливает от наушников (сказали христианские дети-туристы из Кореи на треке в Кало)
Бл<…>дь с морковью! (весело крикнул мужик с мотобайком в Хсибо)
Камарджоба. (прохрипел сонный мужик в поезде)
1
